ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ ЛАВРЕ

ЧЕЛОВЕК — ЭПОХА

Памяти первооткрывателя и первого

Игумена Свято-Успенского мужского монастыря

Г.Новомосковска архимандрита Лавра (Тимохина)

Краткая биография

Краткая биография

Архимандрит Лавр (Виктор Алексеевич Тимохин) родился 3 сентября 1955 года в селе Петрушино Алексинского района Тульской области в семье колхозников, Алексея Павловича и Нины Николаевны Тимохиных. Семья перебралась в Тулу, где Виктор учился сначала в средней школе, затем в ГПТУ № 1. В 1972 году он был принят на работу слесарем-сборщиком в Тульский оружейный завод. В 1973 году его призвали на военную службу. После демобилизации он вернулся на прежнюю работу.

Однажды Виктор зашёл в храм Двенадцати Апостолов, церковная служба его поразила, и он стал постоянным прихожанином. В марте 1981 года он был зачислен в штат в алтарником. На праздник Преображения Господня, в том же году, Виктор был рукоположен в сан диакона к церкви Преподобного Сергия в г. Плавске. Ровно через год он был рукоположен в иерея к церкви Александра Римского села Ченцова Заокского района Тульской области. 4 декабря 1990 г. его переводят в г. Белёв настоятелем Богородице-рождественского собора.

4 декабря 1990 г. овдовевший о. Виктор принимает монашеский постриг с наречением имени Лавр в честь св. мч. Лавра. 16 января 1991 г. он получает назначение в пос. Епифань Кимовского р-на настоятелем храма св. Иоанна Предтечи. С апреля 1991 г. – настоятель Свято-Введенской Макариевской пустыни с. Жабынь Белёвского района. И, наконец, указом от 15 августа 1991 г. он назначен настоятелем молитвенного дома в честь рождества Пресвятой Богородицы в г. Новомосковске, где он прослужил более 27 с половиной лет, до своей кончины. За годы служения в должности благочинного Новомосковского округа о. Лавр восстановил и организовал свыше 20 приходов.
Архимандрит Лавр закончил Московскую Духовную Семинарию и Киевскую Духовную Академию. В сан игумена о. Лавр был возведён в 1992 г., в сан архимандрита – в 1994 г.

Архимандрит Лавр был Почётным гражданином г. Новомосковска. Имел звание почётного подводника, т. к. с 2006 года был духовником экипажа и членов семей экипажа атомного крейсера «Новомосковск» Северного Флота Российской Федерации. Каждый год он летал в Гаджиево Мурманской области, и весть о его появлении мгновенно облетала посёлок. И тут же, прямо на улице выстраивалась к нему очередь для исповеди. Экипаж он исповедовал на борту крейсера. Теперь и эти люди осиротели…
Отец Лавр имел много церковных наград: орден преподобного Сергия Радонежского 3-й степени; орден преподобного Серафима Саровского 3-й степени; орден Благоверного князя Даниила Московского 2-й степени. Среди светских наград – Золотая медаль советского Фонда Мира, медаль Жукова, Серебряная медаль «За выдающийся вклад в развитие Тульской области».

Он являлся попечителем Тульской православной гимназии и школы-интерната г. Новомосковска.

Вступление в житие

Каждый из нас проживает жизнь. Но житие складывается только у тех людей, о которых можно сказать – «избранный Богом сосуд». Именно таким человеком был архимандрит Лавр. Уже в начале иерейского служения проявились те качества его души, которые стали впоследствии основой его подвига: живая, пламенная вера, открытость и искренность в общении с пасомыми и полная самоотверженности любовь к человеку. Эти качества приносили благие плоды в ответной любви прихожан и незаметно укрепляли их веру через безусловное доверие к его пастырскому слову.

Однако, высота его призвания, как это открылось впоследствии, не могла реализоваться в рамках приходской жизни. Требовалось другое служение. И Господь призвал. Само призвание свершилось в чисто житийных, хрестоматийных формах: это всегда драма, ломка намеченного жизненного плана – смерть жениха или невесты, потеря родителей или семьи – последствием сего становилось принятие монашества. Не избежал этого и успешный, полный сил протоиерей Виктор.

Он овдовел, и его вдовство ознаменовало начало нового пути…

Дальнейший ряд событий привёл его к созданию нового прихода, ставшего впоследствии монастырём. И одно из этих событий необходимо отметить: встречу в Епифани с 18-летним юношей Андреем Ореховым. После пострига его митрополит Серапион сказал о. Лавру: «Этот мальчишка будет тебя понимать не с одного слова, а с одного взгляда». И верно: Андрюша, а теперь уже монах Елисей, стал не только послушником о. Лавра, но и верным соратником, сотаинником и духовным сыном, без которого, скажем прямо, вряд ли будущему создателю и первому игумену новорожденной обители удалось бы воплотить свои планы в их полноте. Дело в том, что Андрей (впоследствии – Елисей) обладал во многом теми же качествами, что и о. Лавр: искренней верой, выносливостью, терпением, работоспособностью и безоговорочным послушанием. И поэтому, с момента организации монастыря и до последних дней жизни о. Лавра, он нёс на себе все материальные заботы в жизни обители: казну, снабжение, налоги, строительство и прочее, освободив о. Лавра для осуществления духовного руководства и исполнения множества епархиальных послушаний. Вдвоём они и прибыли на новое место служения, в Новомосковск – 35-летний иеромонах Лавр и 18-летний послушник Андрей.

Этот маленький десант (вскоре к нему присоединились будущие насельники, отцы Киприан и Варсонофий) высадился на территории духовно абсолютно враждебной. Новомосковск строился в 30-е годы как город атеистический. В его идеологической основе лежал постулат: «граждане города никогда не услышат колокольного звона, не увидят ни одного попа». И предшественник о. Лавра только и сумел поставить маленький алтарь (4-5 кв. м.) в арендованной бывшем кафе. За первые пять лет служения о. Лавр создал 5 церквей. И происходило всё это под градом негодующих газетных публикаций, призывавших даже к городскому референдуму для выяснения вопроса: нужна ли Новомосковску церковь, а впоследствии – монастырь. Но о. Лавр был прирождённый воин Христов, тонкий тактик и стратег. Подтвердим это замечательным примером.

Первый храм создавался в упомянутом помещении. Арендный договор не разрешал ни перестраивать, ни ремонтировать здание. Поэтому, когда на улице шёл дождь, он шёл и в алтаре. Стояли тазы, а на крыше послушники разгоняли лужи мётлами…

Так жить дальше было нельзя. И тут Господь дал отцу настоятелю шанс, которым ещё надо было суметь воспользоваться: вышел закон о приватизации земли. К счастью, городское начальство отсутствовало по причине отпусков и командировок. О. Лавр ринулся в бой. Он получил документ о приватизации земли (большой кусок прилегающего леса) – оцените! — в течение одного дня: удостоверение под номером 2!

Вопрос с занимаемым помещением теперь решался просто.

А дальше – ещё один фантастический проект. Можно ли было закрыть для ремонта единственный действующий храм, когда только стала собираться ещё немногочисленная паства? Тупик. Но не для отца Лавра! Он затеял партизанскую стройку, т.к. разрешение на строительство ещё одного храма ему никто из городского начальства не дал бы. Работы начинались после 17 часов. Стали приходить добровольцы — помощники, помогали носить кирпич, доски для лесов, сколачивали поддоны. Заканчивали при фонарях. Пели «Се Жених грядет в полунощи», вместе молились. О. Лавр беседовал с людьми. Всё это – тепло, непринуждённо. И таковы были спайка, верность, энтузиазм, что за всё время строительства никто из городских властей не проведал о «возмутительном бесчинии»! И только через год мэр, зачем-то заехав к о. Лавру, обнаружил новую церковь. Он остолбенел и задал совершенно нелепый вопрос: «Что это, о. Лавр?!» «Храм Успения Божией Матери», – невозмутимо ответствовал о. Лавр.

За время этой беспрецедентной стройки маленький коллектив очень сплотился, начал прирастать людьми и потихоньку, как бы исподволь, стала зреть ещё более дерзкая мысль: монастырь! Владыка Серапион, большой поборник монашества, горячо поддержал идею, и в 1995 году, на летнего преподобного Сергия вышел указ Синода об образовании новой обители, Новомосковского Свято-Успенского мужского монастыря. Начиналась новая, духовная история города.

Небесный колокол пробил – свершилось славное деянье,

И город, тот, что мёртвым был, ожил и встал на покаянье.

Так, несколько пафосно, но точно сказал местный поэт о том, что произошло с городом Новомосковском в эпоху (не побоимся этого слова) отца Лавра. Город действительно был мёртв – люди в нём жили, как говорится, одним днём, а приобретали взамен вечную смерть. Не будем подробно описывать долгий путь к духовности. Поговорим лучше на языке цифр.

Мы уже упоминали о том, что к приходу о. Лавра действовал только Молитвенный дом. На сей день в Новомосковске – 11 престолов в 10 храмах (в Покровском храме – два алтаря). В их числе – летний храм Жен Мироносиц. Полгода все праздничные службы, начиная с Пасхи, совершаются под открытым небом. Людям это очень нравится, бывает огромное стечение народа – 500, 600 и более человек, причём – ни шума, ни разговоров, люди молятся и даже маленькие дети ведут себя тихо.

Ещё один ряд цифр – количество людей на крестных ходах. Помним, когда вокруг храма шло человек пятьдесят, это казалось достижением. Но вот данные о двух последних крестных ходах (по данным полиции): крестный ход из монастыря до главной площади города в 2014 году – участников 4000 человек; в 2015 – 5000 человек. Комментарии, думается, излишни.

К этому можно прибавить следующее: ни одно значимое событие в городе, будь то юбилей, проводы новобранцев, выпускной акт в подопечном интернате и тому подобное, не проводится без присутствия о. Лавра. Он уже давно стал не просто почётным гражданином города, но и его отцом. Поэтому его смерть ударила по всему городу. В музее отца Лавра, открытом по благословению Владыки Алексия, есть фотография могилы – тысячи букетов, земли не видно.

Ещё одна цифра: после отпевания дорогого отца в обители накормили 2000 человек. И все 40 дней во дворе монастыря накрывали (после литургии) столы для прихожан.

В 1999 году произошло одно важное событие, которое вывело значимость архимандрита Лавра из рамок одного города на Епархиальный уровень. Это событие – первый приезд Патриарха Алексия II в Тулу. О. Лавра привлекли к подготовке, и тут выяснился настоящий масштаб его организаторского дарования: один о. Лавр мог точно и добросовестно выполнить объём работ, на которые потребовалось бы не меньше пяти, шести, а то и больше исполнителей. Архиереи это оценили. И у о. Лавра круто изменилась жизнь. Он стал гораздо меньше бывать в монастыре. Он практически жил в машине. Чтобы кто-нибудь не подумал, что это преувеличение, назовём цифру его послушаний: 21 послушание! Немыслимо. Вот лишь некоторые: член епархиального совета, председатель ревизионной комиссии, благочинный всех монастырей, благочинный 3-х округов, член областной комиссии по помилованию, член конфликтной комиссии…

Несколько архиереев (особенно когда началось разделение епархий) звали его в свои митрополии на епископство. Но о. Лавр не решался бросить город, для которого он стал апостолом.

Вот и произнесено главное слово о служении архимандрита Лавра. И никого уже не смутило, когда на девятый день после его кончины Владыка Алексий после чтения Апостола (отрывок из Деяний, в котором говорится об избрании вместо выбывшего Иуды апостола Матфия) сказал: «Видите, как почтён наш дорогой отец Лавр Господом? Он теперь обретается с Апостолами».

Ещё несколько фактов. Одним из первых о. Лавр начинает проводить массовые крещения с полным погружением (28 июля, в день Крещения Руси, в день памяти равноапостольного князя Владимира). Число крестившихся доходило до 260 человек.

…Отец Лавр служит Великую пасхальную Вечерню на площади, принимает лампаду с Благодатным огнём и на пассажирском месте огромного байка объезжает Новомосковск.

Отец Лавр в день 20-летия основания монастыря облетает город на воздушном шаре, благословляя его и окропляя святой водой. На это потрясающее зрелище собралось несколько десятков тысяч человек. Немаловажная подробность: летел с ним и держал чашу со святой водой глава администрации города!

Чем достигается святость?

Если окинуть жизнь архимандрита общим взглядом, сразу усматриваются три периода, а в целом – восхождение: сельский приход – город – епархия. И это не только материализованное движение во времени, это и внутреннее восхождение от силы в силу: в терпение, в молитву, в познание Человека. В познание самого себя, без чего ни один христианин не сможет стяжать благодать, стяжать Духа Святого.

Отец Лавр восходил этим путём, приобретая всё новые и новые дары. И главный дар – молитву. Все ближние знали, что у него есть дар предвидения. Автору этих строк на один очень важный вопрос он ответил: «Нет. Ты переживёшь меня». Это было сказано 10 лет назад и, о горе! – сбылось.

Также окружающие знали, что по его молитве Господь может исцелить недуг. Многие это испытали на себе. И советы он давал верные, точные. Но где паломники, желающие исцелиться? Где автобусы, набитые православными, жаждущими чудес? Нет, и никогда не было возможным по великой скромности и смирению этого выдающегося человека. Он бы никогда не допустил ажиотажа по отношению к своей персоне. И то, что даже мы, близкие, не горячились по этому поводу, не рекламировали дарований любимого отца, свидетельствует о безусловном здравии его духа.

Отцу Лавру всегда было не до себя: ел мало, спал ещё меньше, нередко прямо на стульях своего кабинета, вечно в разъездах. А в то время, когда все люди и большинство современных монахов ложатся спать, он приступал к молитве. Как он молился, никто не знает. Но однажды, разбирая духовную проблему одного чада, он проговорился: «Да-да, у меня тоже бывает. Вот, не так давно, молюсь по чёткам, молюсь – и не могу остановиться. Говорю себе: «Лавр, Лавр, ну хватит! Завтра, служить Литургию!» Ну, нет! А утром начал служить – и пустой, как барабан». У слушавшего это признание вызвало стыд: тут нудишь себя на молитву, кое-как молишься. А отцу, видно, это в такую сладость, что он и остановиться не может!

Ко всем прочим тяготам служения была ему дана ещё и болезнь, «жало в плоть».

Отец Лавр всегда относился к болезни только как к досадному обстоятельству, мешавшему ему служить. А без службы он жить не мог. Он никогда не лечился серьёзно, хотя уровень сахара доходил, и часто, до 26, 28 единиц. Подлечивался, да и то – если сильно наседали врачи. И не в больнице, а в обители: приезжала медсестра и ставила ему капельницы.

Особенно он любил Пасху и праздник Богоявления. Где бы вы увидели, как архимандрит, настоятель монастыря, сам всю ночь разливает крещенскую воду?! А о. Лавр никому не уступал этой радости. Да, именно радости – весь промокший, но не охрипший, но полный сил, он творил свое радостное действо.

А Пасха! Кто хоть раз побывал не Пасхе у о. Лавра, никогда не забудет пережитого. Радость его била мощной струёй, как святая вода из трубы святого источника. Он воздымает руки, он кричит: «Пасха, братия! Сёстры, Христос воскрес! Пасха! Наша Пасха! На 9-й песне в тёмное небо бьют салюты, люди смеются, смеются от заразительной радости о. Лавра!

Эти праздники-деяния, праздники-переживания надолго заряжали о. Лавра силой молитвы, силой терпения. И вдруг всё оборвалось. Страшный диагноз, с которым не поспоришь. Грубо вырванный, буквально вышибленный из непрерывного движения своей деятельности, о. Лавр метался в больничной палате буквально как лев, пойманный в смертельную ловушку. Удачная, блестящая операция дала ему надежду, и он стал рваться домой, в обитель.

На 17-й день после операции он уже служил Рождественский сочельник, а ночью – Рождественскую Литургию. Это были живые мощи – 85 кг при огромном росте. Но люди после первого шока тут же всё забывали: ведь опять с ними родной батюшка!

И началась жизнь беспрецедентная! Химиотерапия чередовалась со службами. Врача он не очень слушался – ему настойчиво советовали ограничить служение, отдыхать, гулять, дышать воздухом. Но для о. Лавра воздух – это его служение. Бывало, он служил по 3 — 4 дня: утро – вечер. Как-то звонит и рассказывает: «Вынул 5 тысяч частиц, сорокоусты. Еле на ногах стою». Спрашиваю: «Зачем?! Вы же не один в обители!» Отвечает: «Да отцы все больны».

По монастырю бродила мрачная шутка: «Ох, все отцы у нас больны! У одного – спина, у другого – диабет, у третьего… Один отец Лавр в порядке: у него всего лишь онкология!» Правда, о. Лавр всем говорил, что он будет жить, и невнимательных это успокаивало. Они как бы не понимали, что он уходит. Но о. Лавр знал, что он умрёт, и знал – когда. За год до кончины, на отдание праздника Пасхи он сказал прихожанам: «Если кто не доживет до следующей Пасхи, дай Бог нам вместе встретить ее там», – и указал рукой вверх.

На следующей неделе он уже не служил и перестал спускаться в кабинет. К нему уже больше никого не пускали. Приходил только врач, приезжали сыновья, оба – священники.

Тяжёлая болезнь – это всегда одиночество, даже если тебя окружают близкие. Болезнь, а тем более предсмертная, как бы выключает человека из обычного общения, выводит его на самую грань бытия. Душа созерцает оба мира, но вся уже устремлена к грядущему. Поэтому умирающие пребывают как бы без сознания, ни на что внешнее не реагируют. Но отец Лавр был и оставался Священником, и это удивительно и потрясающе проявилось в нём, когда всем казалось, что он ничего не видит и не слышит.

Шла вечерняя служба Великого Пятка. Читались Страстные Евангелия. Казалось, батюшка в коме. Но тут ударил колокол на 1-е Евангелие, и о. Лавр широко открыл глаза и пытался что-то произнести. Но голоса уже не было, один хрип. Он снова впал в кому. И это повторялось все 12 раз. Он лежал на 2-м этаже покоев. Далеко от храма, но он участвовал в службе, одной из самых любимых! Человек – тайна, а священник – тайна гораздо большая…

Заканчивалась Всенощная Великой субботы. В этом году она совпала с праздником Благовещения. Помню, мы на клиросе даже огорчались: всё-таки Благовещение – такой радостный праздник, а Великая суббота – это великая тайна молчания земли и Неба – Господь же сошёл в ад! Как это внутренне совместить? Мы и представить не могли, как связано преставление о. Лавра с этим обстоятельством.

В Великую Пятницу о. Лавр как бы разделял с Господом Его муки. Отец метался, стонал, но с началом Всенощной затих. И вот голос колокола возвестил об окончании службы. Оказалось – он возвестил ещё об одном событии: с первым же его ударом закончилось земное странствие игумена Свято-Успенского мужского монастыря. И началось бесконечное восхождение его души в страну Света…

В проповеди перед отпеванием митрополит Тульский и Ефремовский Алексий сказал, что всякий монах мечтал бы умереть в такой день, что «Пресвятая Богородица сама приняла на ручки душу нашего дорогого отца Лавра».

А дальше стали происходить странные вещи. Каждый день на могилке несколько человек сообщали о том, как им приснился Батюшка. Это длилось все сорок дней. О. Лавр исполнял прошения, давал советы, называл диагноз. К концу 40-дневного периода набрались сотни таких сообщений от прихожан. Казалось бы, если душа на мытарствах, ей не должно быть никакого дела до других людей. Комментировать эти факты мы не будем, да и не можем. Скажем только, что это происходило не только с прихожанами, и со священниками благочиния.

И ещё добавим: как О. Лавр при жизни пёкся о судьбах вверенных ему душ, так, видимо, он продолжает о них молиться за чертой нашей грубой, чувственной жизни. И мы все – сотни, тысячи людей, знавших его, твёрдо верим, что жизнь нашего дорогого отца, нашего Аввы никогда не прекратится, душа его никогда не узнает страшного, горького вкуса смерти.

Почему у него всё получалось? Почему его любили все – от маленькой старушки до самого грозного начальства? Потому что он нёс в себе любовь ко всему: к земле, к человеку, к животным. Это была та любовь, о которой сказано, что она «долготерпит, милосердствует… не завидует… не превозносится, не гордится… не ищет своего… не мыслит зла… всё покрывает… всё переносит» (1 Кор. 13, 4), «потому что любовь от Бога» (Иоанн. 4,7).

Всякий, кто хоть раз поговорил с отцом Лавром, запомнил его навсегда. Человек подходит к о. Лавру, и его окутывает такое тёплое облако дружелюбия, симпатии, внимания. И у каждого возникает такое чувство, что именно его любит о. Лавр больше всех. Всё приходившие к нему считали себя его чадами.

«Я никогда ни одному архиерею не сказал нет», – однажды произнёс о. Лавр. И это правда. Потому что второе его главное человеческое качество – это Верность. Он был верен себе, был верен своему делу, был верен долгу. Суммировать это можно так – он был верен Богу. И потому Бог особо отметил его: и дарованиями, и способностью к большим деяниям, и великим терпением, о котором сказано: « …терплю имя Твое, яко благо пред преподобными Твоими» (Пс. 51, 11).

И заключить наш панегирик в траурной рамке мы хотим небольшим отрывком из книги монахини Иоанны «Твоя сестра Феофила»:

«… а мне вспоминается незабываемая, 17-летней давности, странная и завораживающая картина: ночь, двор монастыря, освящённый несколькими фонарями, полон людей. Это все, кто был на ночной Крещенской службе. Сотни человек. Длинные хвосты очереди тянутся к цистернам с водой. Самая большая очередь, конечно, там, где освящает и разливает воду сам Наместник. Вот он, стоит над всеми на высокой лестнице, над гигантским туловищем огромной цистерны, весь вытянулся в тёмное небо. Здоровые ручищи как будто воткнуты в него, он и сам, кажется готов «залезть» туда. И кричит, кричит прямо к Богу: «Господи! Освяти воду сию!» А вокруг стоят люди и тоже, запрокинув головы, напряжённо смотрят в тёмные облака».